Хронос и Эхо Рима

Чердак пах пылью и забытым временем, это было царство теней, которое 10-летний Лео обожал исследовать. На его плече сидел Хронос, его необыкновенный питомец. Хронос не был ни ящерицей, ни хамелеоном, хотя и походил на обоих; он был существом времени, его переливающаяся кожа мерцала призраком вчерашнего дня и шепотом завтрашнего. Роясь в деревянном сундуке, пальцы Лео коснулись холодного, грязного диска. Это была древнеримская монета. Когда он стер грязь, вечно любопытный Хронос сбежал по его руке и положил на её поверхность один блестящий коготок. Эффект был мгновенным. Пыльный чердак растворился в вихре ослепительного золотого света, увлекая их в глубокое историческое эхо монеты.

Они материализовались, невидимые, внутри залитой солнцем римской виллы. Воздух был теплым, пахло оливковыми деревьями и свежеиспеченным хлебом. Перед ними римский мальчик по имени Луций дрожал над сверкающими осколками великолепной мозаичной вазы. Паника исказила его лицо, но быстро сменилась жестокой хитростью. Он повернулся к молодой рабыне Лире, которая тихо полировала статую неподалеку. "Ты! Неуклюжая дура! Тебя высекут за это!" — приготовился закричать он. Глаза Лиры расширились от чистого ужаса; она была невиновна. Лео почувствовал прилив горячего гнева. "Мы не можем просто смотреть", — прошептал он Хроносу. Существо на его плече запульсировало мягким светом, передавая сложную мысль: они не могли изменить реку времени, но, возможно, могли бросить в нее один маленький камешек.

Лео знал, что им нужно делать. Это был выбор, ответственность. Сосредоточив свои мысли на справедливости и правде, он крепко сжал монету. Хронос действовал как линза, усиливая намерение Лео. В тот самый момент, когда Луций открыл рот, чтобы решить судьбу Лиры, монета в руке Лео — призрачный объект в этом времени — вспыхнула ярким, невозможным блеском под римским солнцем. Вздрогнув, Луций отпрянул, и в этот миг большой, уличающий осколок вазы, который он спрятал в складке своей туники, выскользнул и с лязгом упал на мозаичный пол. Его вина была неоспорима. Видение рассыпалось, и они вернулись на тихий чердак. Лео посмотрел на свою руку. Римская монета больше не была грязной и тусклой; она сияла теплым, чистым блеском. Тогда он понял, что история — это не просто рассказ. Она строится на выборах, и один-единственный акт честности может отзываться эхом вечно.